ЦВ / Пожар Московский 1812 года

История : / Хронос /

................................................................................................................................................................................................................................................

Пожар московский 1812 года.

«- Скажи-ка, дядя, ведь не даром Москва, спаленная пожаром, Французу отдана?..» - М. Лермонтов

Между тем, когда Мюрат ощупью отыскивал русское войско, исполинская Москва в обширном объеме своем тонула в море огненном. "Палаты трещат; Повозки спешат, Осями толкаясь...Народы толпятся; Все бежит гурьбой; Улицы струятся Огненной рекой". Это описание заимствовал я из стихов, изданных в Париже 1832 года. Бланшар, сочинитель стихов, назвал их «Огнем небесным».

Кому, чем и как было гасить в Москве «огонь небесный»? Горели наши неправды, наши моды, наши пышности, наши происки и подыски: все это горело, но-догорело ль?

А отчего за два столетия, то есть 1612 года, в земле русской все стремилось к Москве и в Москву; и отчего 1812 года все выселялось из Москвы и за Москву? Отчего 1612 года заключали спасение России в стенах Москвы и отчего о той же Москве 1812 года торжественно повещено было, что сдача Москвы не есть потеря Отечества?

Это решит история, когда созреют события и когда она вызовет перо историка. Но я замечу только, что сдачи Москвы не было. По правам народным сдача происходит на положительных и определительных взаимных условиях. Милорадович просто сказал начальнику авангарда французов, что если он завяжет при переходе наших войск на улицах московских бой, то он зажжет Москву. Это угроза, а не условие. Итак, еще повторяю: Москва была не сдана Наполеону, а отдана на «суд божий».

Наполеон вошёл в Москву 2 сентября. После ужасного сражения у села Бородино. Русские войска, успешно отразив все атаки французов, сохранив резервы и имея в своём распоряжении прекрасные позиции и крепкие тылы, неожиданно отошли. И не просто отошли, а отдали врагу на поругание самый большой город страны. Её исторический центр. Который император Александр I во всеуслышание провозгласил «главою прочих городов российских», как только Наполеон пересёк границу. Чтобы тот не ошибся с направлением главного удара, наверное...

За сутки до позорной сдачи «главы всех прочих городов» Главнокомандующий всеми русскими армиями и ополчениями Светлейший князь Смоленский, намедни высочайшим указом произведённый в генерал-фельдмаршалы Российской империи и получивший сто тысяч рублей на расходы, провёл печально известный военный совет в Филях. И настоял на оставлении Москвы. Несмотря на яростное сопротивление некоторых своих генералов. Молодых и глупых. Оборвал все вопли и приказал отступать. Хотя ещё вчера, в приказе от 31 августа, клялся дать супостату новое решительное сражение под стенами Москвы.

При отступлении в Москве было брошено более тридцати тысяч раненых и огромное количество оружия (сто пятьдесят шесть орудий и двадцать семь тысяч ядер, семьдесят пять тысяч ружей и сорок тысяч сабель, шестьсот знамён и тысяча штандартов). Это решение фельдмаршала до сих пор не нашло однозначного толкования. Кто-то его оправдывает. Исходя из конечного результата. Кто-то считает предателем. Который продался жидо-масонам. В лице французов. Или англичан. Ни за понюшку. В его-то возрасте! Имея всё, чего ни пожелаешь. Включая деньги, славу, ордена и титулы…

Почему же Наполеон, прославившийся своей решительностью, сидел на Поклонной горе и ждал неизвестно чего? Не решаясь войти в Москву. Хотя уже знал, что она пуста. И никто не собирается устраивать в ней уличные бои. Несмотря на старинную русскую привычку драться за каждый дом. Как это было в Смоленске. И многих других местах.

А, может быть, он, наконец, почуял ловушку? Может быть, что-то подсказывало ему, что такие опытные военачальники, как Кутузов, которого он хорошо знал по предыдущим войнам, просто так не сдают исторические центры своей Родины. Особенно, прикрытые хорошо укреплёнными позициями. Обеспеченные крепкими тылами. А также резервами.

Однако деваться было некуда. Так что войти в Москву всё же пришлось. Хотя бы для того, чтобы было чем торговаться на мирных переговорах. К этому времени Наполеон уже потерял численное преимущество. А самое главное - уверенность в победе. «Из всех моих сражений самое ужасное то, которое я дал под Москвой. Французы в нём показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми…» - заявил он после битвы.

Этому несчастному Буонапарте и невдомёк было, что никто ни в какие переговоры с ним вступать не собирается. Поскольку незачем. Ибо всё уже предопределено. Мене, Текел, Перес. «Мене - исчислил Бог царство твое и положил конец ему; Текел - ты взвешен на весах и найден очень легким; Перес - разделено царство твое и дано Мидянам и Персам» (Даниил 5:26-28).

Поэтому Кутузов и получил приказ оставить Москву. Потому что его армия полностью выполнила поставленную задачу - заманила корсиканское чудовище в ловушку. Теперь армию надо было спасать. Светлейший её и спас. За что ему Вечная Память. Потому что, именно, эта армия и проводила остатки чужеземных войск обратно до границы.

Что же касается москвичей, то все они знали о том, что Москва будет оставлена. И надо уносить ноги. Чтобы не достаться Буонапарте. Который церемониться не будет. А будет грабить, убивать и насиловать. Так что, как говорится, кто не спрятался… Впрочем, остались немногие. Всего двадцать тысяч горожан.

Обер-шталмейстер Наполеона маркиз Арман де Коленкур впоследствии вспоминал: «Город без жителей был объят мрачным молчанием. В течение всего нашего длительного переезда мы не встретили ни одного местного жителя…».

Ловушка захлопнулась. Дичь попалась. В ту же ночь в Москве случился пожар.

Бригадный генерал граф Филипп де Сегюр в своих воспоминаниях писал: «Два офицера расположились в одном из кремлёвских зданий, откуда им открывался вид на северную и восточную части города. Около полуночи их разбудил необычайный свет, и они увидали, что пламя охватило дворцы: сначала оно осветило изящные и благородные очертания их архитектуры, а потом всё это обрушилось… Сведения приносимые съезжавшимися со всех сторон офицерами, совпадали между собой. В первую же ночь, 14-го на 15-е огненный шар спустился над дворцом князя Трубецкого и поджёг это строение».

Очень странный пожар. Мягко говоря. Необычайный (!) свет. Огненный шар. Пламя, обрушивающее (!) дворцы. Не глинобитные мазанки, а многоэтажные здания! Не зажигающее, а освещающее. Сначала. А потом обрушивающее! Насчёт шара - вообще без комментариев. В смысле, сами догадайтесь. С одного раза. Что это за шар. А если не догадаетесь, посмотрите кинохронику ядерных испытаний…

Сильнее всего пострадал центр города. Несмотря на то, что был застроен исключительно каменными и кирпичными зданиями. Даже от Кремля почти ничего не осталось. Хотя от окружающих построек его отделяли широкие площади и рвы. Такие, например, как Алевизов ров (тридцать четыре метра в ширину и тринадцать в глубину). Который проходил от Арсенальной башни до Беклемишевской. Этот огромный ров после пожара оказался полностью завален обломками и мусором. После чего заровнять его стало проще, чем расчистить.

Кстати, Наполеон, которого обвиняют в поджоге Москвы и взрыве Кремля, сам едва уцелел во время этого пожара. Граф де Сегюр рассказывает: «Тогда наши после долгих поисков нашли возле груды камней подземный ход, выводивший к Москве-реке. Через этот узкий проход Наполеону с его офицерами и гвардией удалось выбраться из Кремля».

Все, кто выжил, находились в состоянии шока.

Тогда считать мы стали раны, товарищей считать.

Да, были люди в наше время, могучее, лихое племя: богатыри - не вы.

Плохая им досталась доля: не многие вернулись с поля.

Когда б на то не божья воля, не отдали б Москвы! - М. Лермонтов

Де Сегюр вспоминает: «Те же из наших, которые раньше ходили по городу, теперь, оглушённые бурей пожара, ослеплённые пеплом, не узнавали местности, да и кроме того, сами улицы исчезли в дыму и обратились в груды развалин… От великой Москвы оставалось лишь несколько уцелевших домов, разбросанных среди развалин. Этот сражённый и сожжённый колосс, подобно трупу, издавал тяжёлый запах. Кучи пепла, да местами попадавшиеся развалины стен и обломки стропил, одни указывали на то, что здесь когда-то были улицы. В предместьях попадались русские мужчины и женщины, покрытые обгорелыми одеждами. Они подобно призракам, блуждали среди развалин… От французской армии, как и от Москвы уцелела лишь одна треть».

Армия Наполеона погибла... от лучевой болезни?

Причины знаменитого московского пожара 1812 года обсуждались неохотно. Для русских сам факт сдачи «главы прочих городов российских» на поругание наполеоновским войскам был крайне неприятен, и лишнее напоминание о том не приветствовалось.

Для французов же предание огню огромного города было тоже событием постыдным, несовместимым с ролью передовой цивилизованной нации, каковой они себя считали. Да и свидетелей пожара, способных внятно и детально рассказать о происшедшем, оставалось немного: москвичи, особенно образованных сословий, покинули город, многие захватчики погибли во время бесславного бегства из России.

Преобладают три версии:

* Москву нарочно сожгли французы;

* Москву нарочно сожгли русские патриоты;

* Москва загорелась от небрежения и захватчиков, и оставшегося крайне малочисленного населения.

В романе «Война и мир» Лев Толстой, разобрав возможные версии, пришел к выводу: Москва не могла не сгореть, поскольку в отсутствие твердого порядка любое, даже незначительное возгорание грозит общегородским пожаром.

Недавняя находка позволяет высказать новое, совершенно неожиданное предположение.

В прошлом году московский чиновник приобрел запущенное поместье на юге Франции, в окрестностях Тулона. После вступления в права владения он затеял ремонт старинного особняка и, готовя мебель к реставрации, в одном из потайных ящичков письменного стола обнаружил дневник некоего Шарля Артуа, лейтенанта наполеоновской армии. В дневнике описывались московские события и подробности возвращения армии из России. Сейчас рукопись проходит ряд экспертиз, но с отрывками из нее, благодаря любезности владельца, удалось ознакомиться.

«Я стоял во дворе большого русского дома. Невысокое солнце заливало Москву золотистым светом. Внезапно загорелось второе солнце, яркое, белое, ослепительное. Оно располагалось на двадцать градусов выше первого, истинного, и светило не более пяти секунд, однако успело опалить лицо Поля Берже, отдыхавшего на балконе. Стены и кровля дома начали дымиться. Я приказал солдатам вылить на кровлю несколько десятков ведер воды, и лишь благодаря этим мерам удалось спасти усадьбу. В других усадьбах, расположенных ближе к новоявленному светилу, начались пожары. Именно эта загадочная небесная вспышка и послужила причиной страшного пожара, уничтожившего Москву».

Любопытно описание бегства наполеоновских войск из России. Как известно, отступать французам [на самом деле состав армии Наполеона был многонациональным, собственно французы в ней составляли меньшинство] пришлось по разоренной Смоленской дороге. Недостаток продовольствия и фуража, отсутствие зимнего обмундирования превратили некогда могучую армию в толпу отчаявшихся, умирающих людей. Но только ли «генерал Мороз» и «генерал Голод» виновны в несчастьях, обрушившихся на войско?

«Вокруг продолжаются пожары. Усадьба, где мы расквартированы, уцелела, но, как назло, новая напасть поразила наши ряды. Гнилая русская вода, невоздержанность в еде или иная причина, но все наши люди страдают от жесточайшего кровавого поноса. Слабость во всех членах, головокружение, тошнота, переходящая в неукротимую рвоту, добавляют несчастий. И не мы одни в подобном положении - все батальоны нашего полка, все полки в Москве. Лекари подозревают дизентерию либо холеру и рекомендуют поскорее покинуть негостеприимный город. Давеча приезжал Пьер Дюруа. Его отряд стоит в десяти верстах от московской заставы, все здоровы и веселы, правда, тревожат русские партизаны. Видя плачевное наше состояние, он тут же повернул назад, боясь подхватить заразу».

Неделю спустя лейтенант замечает: «Начали выпадать волосы. Я поделился сим печальным открытием с Жирденом, но у него те же неприятности. Боюсь, скоро весь наш отряд - да что отряд, весь полк - станет полком лысых».

«Многие лошади тяжело больны, что ставит в тупик ветеринаров. Как и лекари двуногих, они утверждают, что вся причина в злокачественных миазмах, растворенных в московском воздухе».

«Наконец решение принято: мы покидаем Москву. Покидаем, ничегo не добившись, пораженные недугом, ослабленные, немощные, бессильные. Одна лишь надежда увидеть родную Францию придает мужества, иначе мы предпочли бы просто лечь на землю и умереть - до того скверно наше состояние».

Страницы, описывающие обратный путь французов, тяжелы и скорбны: отряд Артуа терял людей ежедневно, но не в боях - воевать они были не в силах, - а от слабости и истощения, вызванных таинственной болезнью. Даже та скудная провизия, которую удавалось раздобыть, впрок не шла, они просто не могли переварить ее. Солдаты покрылись гнойниками и язвами. Гибли и люди, и лошади. От русских отбивались те части, которые не входили в Москву, но ряды их таяли, в то время как армия русских только крепла.

Большая часть наполеоновской армии сгинула на просторах России. Шарля Артуа болезнь сделала инвалидом. Сразу по возвращении во Францию он получил отставку, однако прожил недолго и умер в возрасте тридцати двух лет бездетным.

Новый владелец поместья [ко всему прочему, кандидат физико-математических наук], ознакомившись с рукописью и проконсультировавшись со специалистами, высказал предположение: армия, оккупировавшая в 1812 году Москву, подверглась воздушному ядерному удару! Световое излучение вызвало пожары, а проникающая радиация - острую лучевую болезнь, которая и подкосила армию.

* * *

Возникает вопрос: откуда ядерная бомба взялась в те времена?

См. также

Сотворение мира. Бытие.

Численность населения земли и динамика ее роста